Форум

Требуется вокалист, открытый экспериментам.

Эрнст вежливо улыбнулся, хотя на самом деле был слегка разочарован. Он-то надеялся, что на его объявление откликнется человек хотя бы осмысленного возраста, но на встречу, назначенную в какой-то уличной кафешке, пришло несовершеннолетнее создание то ли турецкой, то ли какой-то похожей национальности. Может быть, впрочем, грек. Именно в Элладе такие глаза называли воловьими. С поволокой, длинными ресницами и тяжёлыми веками, будто мальчик уже успел устать от жизни. Чуть вьющиеся длинные чёрные волосы были стянуты в хвостик, и в сочетании с чёрной водолазкой это придавало мальчику вид какого-то мечтательного декадента или непризнанного художника. Ох уж этот подростковый…как там они говорят? Выпендрёж.
Однако Эрнст «по-взрослому» пожал смуглую тёплую ладошку, представился.
- Александр, - назвался мальчик, - Александр Вельянов.
- Вы русский эмигрант? – поинтересовался Эрнст.
- Нет. Македонец. С болгарскими корнями, - разъяснил мальчик. И Эрнст едва ли не растянул губы в улыбке умиления. Наверняка это красочное словосочетание - «македонец с болгарскими корнями» Александр пробует на вкус, как дорогое вино, наслаждается каждым звуком. Мило. Очень мило. Александр Македонский.
- Признаться, - некоторое время спустя, когда они оба уже сидели в тенёчке тента и потягивали ледяное пиво, сказал Александр, - я думал, что вы окажетесь моложе.
- Вот как? Это почему же? – несколько опешил Эрнст.
- Нууу, - мальчик пожал плечом, - обычно такие объявления дают какие-нибудь панки, которые решили собраться в папином гараже и начать покорение мира с пары-тройки чёрте как сляпанных песенок.
Ооо… Да мы весьма ехидны…
- И вы заранее согласны были бы очутиться в каком-нибудь гараже? – спросил Эрнст тоже не без ехидства. Паренёк, вероятно, почувствовал это и едва ли не фыркнул:
- Конечно же нет! Я даже разговаривать бы не стал с подобными…эм…личностями. Не тот уровень.
Эрнст не сдержал улыбку.
- Что? – недоумённо и слегка обиженно спросил Александр.
- Нет, ничего. Сколько вам лет?
- Восемнадцать. А что?
А вот это звучит уже с вызовом.
- Просто интересуюсь. Заинтригован, знаете ли, что ж там за уровень такой у вас.
- Не гаражный, во всяком случае.
Глаза становятся злыми. Сейчас выпустит коготки и зафыркает. Интересно, зрачок не сузится в нитку?
- Ну что ж, в таком случае мы могли бы попробовать, - Эрнст поднялся, - у вас сегодня есть время или стоит договориться о прослушивании в другой день?
- Почему же? Я и сейчас не занят, - Александр тоже поднялся.
- В таком случае пойдёмте. Машину я тут рядом припарковал.
Александр немного замешкался. Кажется, даже растерялся.
- Мы куда-то поедем? – спросил он неуверенно. Испугался?
- Да, - Эрнст оглянулся к нему и с хитрецой глянул из-под солнечно-блондинистой чёлки, - ко мне. Конечно, можно было бы договориться и о прослушивании в зале Баварского Государственного Театра. Но там со свободным временем могут возникнуть проблемы. Постоянно всё занято. Будут мешать. Но в принципе, если подождать пару недель…
- Нет-нет, - быстро мотнул головой Александр, - я могу и съездить.
Эрнст незаметно улыбнулся. Смелый и амбициозный мальчик. Но нетерпеливый. Хочет всё и сразу. С одной стороны хорошо – пробивной упрямый характер часто уже половина успеха. А с другой стороны плохо. Сложно с такими. Но мальчик чем-то подкупал. В нём, что-то, чёрт побери, было. В машине он сел не на заднее сидение, подальше от едва знакомого взрослого мужчины, а на переднее, рядом с Эрнстом. Смотрел на дорогу якобы со скучающим и спокойным видом. Якобы. Эрнст улыбался одними уголочками губ.
- Проходите, - он жестом пригласил мальчика войти.
Александр огляделся, мягко переступая через порог. Как осторожная кошка.
- Вы один здесь живёте?
Эрнст буркнул что-то утвердительное. На самом деле когда как. Не получалось надолго оставаться в паре с кем-нибудь. Марк был слишком ревнив, причём на пустом месте. Петер не вылезал из гей-баров, не скрывая постоянных измен. Увэ курил травку и временами воровал всякую мелочь. Женщины же переступали порог этой квартиры крайне редко. И то не дольше, чем на одну ночь. Бывали такие моменты – хотелось перевернуть свою жизнь с ног на голову, точнее, наоборот, с головы на ноги. Бросить всю эту, как выражалась престарелая матушка, «содомию», жениться, обзавестись детишками. Но наваждение быстро походило. На утро, когда растворялся туман опьянения и отчаяния.
Эрнст невольно поглядел на этого македонского мальчишку, который осторожно прохаживался вдоль плакатов с образчиками концептуального арта. Если бы он, Эрнст, всё-таки женился двадцать лет назад на глуповатой, но домовитой подружке, то сейчас у него, возможно, был бы сын такого же возраста, как Александр. У неё были тёмные волосы и глаза. Кажется, примесь цыганской или турецкой крови.
- Кстати, может быть, перейдём на «ты», Алекс?
Мальчик едва ли не вздрогнул и оглянулся.
- А?... а…Ну можно. Эрнст.
Смущённо улыбнулся. Смущение ему идёт. А улыбка – нет. Какая-то хищная. Наверняка у него и зубки острые.
- Рояль у меня в гостиной, - Эрнст жестом указал направление, - или, может, сначала чаю? Или ещё чего-то?
- Нет, нет. Спасибо. Может быть, начнём?
Торопится сбежать. Эрнст отвернулся, усмехнувшись. Потом прошёл в гостиную, сел за инструмент. Александр последовал за ним. Встал рядом с роялем, лицом к Эрнсту. Тот положил длинные крепкие пальцы на кремово-белые клавиши.
- Что будем петь? – Эрнст откинул со лба светлую прядь.
- Могу исполнить что-нибудь из Генделя, - ответил Александр.
Эрнст чуть наклонился вперёд и заговорщически прошептал:
- К чёрту грёбаную классику…
Александр опешил. А потом улыбнулся в ответ. Широко и искренне.
Он пытался показать, что у него оперный академический вокал. Эрнсту было забавно. И ласково. Задатки неплохие. Кажется, у нас намечается баритон. Только зажатость эту надо куда-нибудь убрать. Но джаз получается неплохо. Мальчик лёгок на подъём. Молодец. Умница. Артистичен и игрив. Даже пытается подражать Луи Армстронгу с его знаменитой хрипотцой. Излишне. Джаз, конечно же, Александру не идёт. Тут надо придумать что-нибудь другое. Такое же экзотичное и экстравагантное, как и он сам.
Стоп. Эрнст поймал себя на мысли, что он уже «примеряет» на Алекса свои музыкальные наработки и некоторые мысли по поводу будущего проекта. Не стоит торопиться. Может быть, на объявление откликнется ещё кто-нибудь. Более зрелый, с более поставленным голосом…
Да никого не надо, чёрт побери!
Прослушивание плавно перетекло в разговор о музыке и искусстве. Они болтали на тысячу тем, шутили и находили всё больше линий пересечения друг с другом. Эрнст сначала удивлялся, что человек, годящийся ему в сыновья, может поддерживать подобные беседы на достойном уровне. Наверняка у мальчика образованные родители, позаботившиеся о должном воспитании, скорее всего, единственного отпрыска. А может быть, он резко отличается от них.
- Ох, уже темнеет, - произнёс Алекс, мельком глянув в окно, - извини, но мне, пожалуй, пора… А то далеко ехать.
- Я подвезу, - с готовностью отозвался Эрнст.
Теперь Алекс смотрел на бегущий под колёса асфальт не так упорно. Он улыбался, оживлённо болтал на какие-то темы, на которые не договорил дома у Эрнста.
Но вот, наконец, потянулись аккуратные коттеджи. Район, может быть, и удалённый от центра, зато тихий, уютный и довольно неплохой. Алекс пожал руку Эрнста на прощание, и тот, забывшись, привычно потянулся было поцеловать его в щёку. Но вовремя опомнился и остановился посередине пути. Мальчик, кажется, ничего не заметил и не заподозрил.
Уже подъезжая к своему дому, Эрнст вдруг резко осознал, что забыл взять у Алекса какие-либо его координаты – телефон или адрес. Как же с ним связаться теперь, чтобы договориться о предстоящих репетициях? Искать в телефонном справочнике?
Да и в конце концов. Если мальчик сочтёт нужным, он позвонит сам. Эрнст никогда и ни за кем не бегал. Но…
Чёрт. Как не хотелось бы, чтобы эта встреча оказалась первой и последней. Остаётся только надеяться, что мальчик всё-таки позвонит сам.
Стоя под душем, Эрнст размышлял. Он себя знал достаточно, чтобы понять, что он, выражаясь языком молодёжи, «запал» на этого чёрненького южанина. Такое хорошее, тёплое и шкодливое слово – «чёрненький». Очень подходит Алексу. Эрнст тщательно восстановил в памяти овальное лицо, экзотический разрез тёмных глаз, ощущение бархатистой смуглой кожи под своими пальцами. Ну всё, попался. Только не это. Только не это! Только не малолетка.
Эрнст взял себе за правило – никаких отношений с людьми, моложе 22 лет. Он заставлял своё сознание принять тот факт, что с Алексом у него будет только работа и ничего кроме работы. Но сознанию было плевать на запреты. Если пальцы чувствуют призрачное прикосновение к тёплой гладкой коже, а ноздри щекочет воспоминание о её запахе – всё, пиши пропало. «Запал». Господи, этого ещё не хватало!
Эрнст с силой провёл руками по лицу. Может быть, они больше не пересекутся? С глаз долой – из сердца вон.
Но к сожалению – или к счастью – Алекс всё-таки перезвонил по телефону, опубликованному в объявлении. Эрнст всем сердцем желал этого, хотя мозг настойчиво нудил – ни к чему хорошему это не приведёт. Вот, вспомнишь о дьяволе…
Маленький чёрненький дьяволёнок с чуть колючими кофейными глазами всё прочнее обосновывался в сердце Эрнста. Они работали, репетировали и общались практически каждый день. Эрнст старался не показывать своего интереса и уставал от напряжения – не дай бог посмотреть как-то не так. Или прикоснуться. Или оказаться слишком близко. Губами как раз на уровне высокого гладкого лобика. Положить руку на плечо. Тогда уж точно останется только притянуть к себе и поцеловать. Только не в лоб. Раздвинуть губы языком и погрузить его в жаркий мокрый рот с острыми зубками.
Мальчик чувствовал что-то. Это было заметно по его лукавой улыбке и чуть распутному выражению, появившемуся в балканских глазах. Но понимал ли этот полу-подросток всё до конца? Ах, его счастье, если по наивности своей и неиспорченности не понимал.

Душный мюнхенский август увял. Осень началась с промозглой влажности. И с неприятностей.
Однажды вечером Алекс не пришёл в назначенный срок. Эрнст начал ощущать опоздание физически. Ходил по квартире, не находя себе места. Замкнутое пространство казалось то огромным и пустынным, то узким и давящим. Рояль сиротливо торчал посреди гостиной, как валун среди ровного моря степных трав. Как столп мироздания. Казалось, это принял материальную форму безмолвный вопрос «Ну когда же он придёт? Когда же встанет рядом с инструментом и запоёт своим низким, глубоким голосом?».
Звонок телефона Эрнст почувствовал, казалось, за секунду до того, как тот раздался, так как подскочил и мгновенно схватил трубку, едва послышалось треньканье.
- Алло, Алекс? – едва ли не крикнул он.
- Хм. Это твоего нового так зовут какого-нибудь?
До лёгкой тошноты знакомый голос. Что забыл? Чего ему надо? Ведь сам же ушёл, хлопнув дверью.
- Марк?
- Рад, что хотя бы помнишь моё имя. Я вот подумал просто позвонить. Подумал, что мы могли бы встретиться и хотя бы поговорить. Может быть, у нас всё ещё можно вернуть…
Чёрта с два, подумал Эрнст. Небось, очередного любовника довёл до белого каления своими припадками необоснованной ревности и вспомнил про старые связи.
- Марк, мы уже всё решили, - торопливо проговори Эрнст, - а теперь извини, я звонка жду…
- Ах, звонка он ждёт! – вскрикнул голос в трубке, - нашёл какую-нибудь девственную жопу?! Мог бы и поинтересоваться, между прочим, как я без тебя.
- Да мне плевать! – я неожиданной резкость рявкнул Эрнст, но быстро совладал с эмоциями и проговорил, - сделай одолжение. Не звони сюда больше.
И бросил трубку.
Остро, мучительно захотелось кого-нибудь удушить. Или со всей силы ударить кулаком в стену.
Звонок. Расколотить чёртов телефон. Но это оказался звонок в дверь.
Эрнст рванулся в холл и распахнул дверь.
На пороге стоял Алекс. Какой-то слегка подавленный. С его волос капала вода, а светло-серая футболка потемнела на плечах.
- Там дождь? – спросил Эрнст.
- Да. Немного. Пока бежал с остановки, угодил вот…
- Господи, скорее заходи, обсушись, – Эрнст шагнул было к нему, попытавшись взять за плечи. Хорошо, если примет за дружеский жест. Но парнишка отстранил его руки, вошёл в квартиру стремительно и деловито. Развернулся всем корпусом к Эрнсту и заявил:
- Нам нужно поговорить.
- Хорошо, - Эрнст растерялся, - что стряслось?
- Я больше не буду приезжать к тебе. Просто заехал попрощаться.
Как будто со всей силы железной трубой в висок. Эрнст с усилием разлепил губы и спросил:
- Почему?
Алекс опустил голову, помялся и заговорил:
- Понимаешь, всё дело в отце. У него, кажется, хобби узнавать про людей всякие грязные подробности… Он пару раз видел, как ты меня подвозил. Не знаю, как он вычислил твоё имя и вообще всё про тебя. Но. В общем…
Мальчик вскинул лицо.
- Он знает, что ты гей.
Эрнст сглотнул.
- Эмм… Алекс, но я же всё понимаю, что существуют определённые границы дозволенного… Я никогда не стал бы приставать!
- Я верю! – голос Алекса стал несчастным, - но мой отец… Эрнст, он просто старый псих и ублюдок! Это он всё, в нём дело! Он сказал, что если ещё хоть раз увидит тебя рядом со мной или узнает, что я к тебе ездил, то меня кастрирует, а тебя пристрелит! Думаю, он на это вполне способен! У него и двустволка есть… Ну, он часто на охоту ездит.
Алекс снова взглянул на Эрнста. Казалось, мальчик готов заплакать.
- Я не могу больше у тебя появляться. Прости меня.
Эрнст невольно сжал кулаки. Хрустнули крепкие костяшки. Ох уж эта человечья глупость и закостенелость!
- Я съезжу поговорю с ним, - заявил Эрнст, - он же взрослый человек, что ещё за средневековая дикость?! Или он думает, что я сумасшедшее животное, которое бросается на всё, что движется?!
- Эрнст! Не надо! Он и правда псих! – вскрикнул Алекс, схватив Эрнста за руку, - я пообещал ему больше не…
- Что это? – Эрнст развернулся к нему, чтобы сказать что-то ещё, но заметил иссиня-коричневое пятно на скуле мальчика. Алекс быстро прикоснулся пальцами к синяку.
- Ничего!
- Он что, тебя ударил?
- Нет! – упрямо повторил Алекс, уставившись в глаза Эрнсту.
Потом попытался скользнуть к двери.
- Извини, я должен бежать. А то он может заметить моё отсутствие…
Но крепкая ладонь подхватила его под локоть.
- Так. Никуда ты не пойдёшь. По крайней мере, сейчас и без меня. Я не хочу, чтобы твой неуравновешенный папаша распускал руки! Мне нужно с ним поговорить, объяснить, что на твою девственность я не претендую…
- Совсем-совсем? – прошептал Алекс.
Он шагнул обратно в квартиру, сжал руку Эрнста.
- Я не хотел бы уйти просто так… Может быть, мы могли бы…
Эрнст не ожидал, что в следующую секунду мальчик чуть привстанет на цыпочки и неловко чмокнет его в губы. Потому замер, как истукан. Алекс поймал губами, мягкими и вкусными, словно какой-то экзотический фрукт, нижнюю губу Эрнста. Отпустил и уставился мужчине в глаза. Перепуганный собственной откровенностью. Это не поцелуй. Это «папаше назло». Эрнсту стало горько.
Но сил сопротивляться не было. Мальчик сам стал целовать его. Запрокинув гладкое смуглое лицо, прикрыв глаза. Эрнст обнял его, смежил веки и стал отвечать на робкие неумелые поцелуи. «Назло» - ну и пусть. Это поцелуи ангела. Падшего. Невинного, но и распутного создания.
- Уффф, погоди, Алекс, - прошептал Эрнст, - давай не будем торопиться… Сейчас ты просто обижен на отца, ищешь выход эмоциям, но… кхм… понимаешь, это не лучший выход…
- Но ты же хочешь этого? – едва слышно и хрипловато прошептал Алекс, прижимаясь у нему, - я тоже хочу… Как только тебя увидел…
- Господи, я же в отцы тебе гожусь! – Эрнста прошиб пот, заколотилось сердце.
- Слава богу, ты не мой отец, - Алекс снова приник к его рту своим.
Он девственник, стучало молоточком в мозгу Эрнста, он ничего не знает. С ним так нельзя. Даже если он сам думает, что хочет всего этого. А на деле… Подчиниться отцу, но оставить последнее слово за собой. Упрямый чёрный котёнок.
- Алекс, - выдохнул Эрнст, наконец, собрав последние силы и отодвинувшись от парнишки, - давай так. Сейчас ты пойдёшь в душ, погреешься, а то ещё чего доброго подхватишь простуду, заболеешь и потеряешь голос. Утром я позвоню твоему отцу, поговорю с ним. Если он будет слишком уж буйствовать, то ты некоторое время поживёшь у меня. Пока он не успокоится и не признает за тобой право совершать собственный выбор. В конце концов, ты что, намерен позволить ему испортить тебе жизнь? Ведь у тебя такие данные! И ты всё бросишь, едва начав, только потому, что твой папаша – закостенелый гомофоб?
Алекс медленно, точно неуверенно, помотал головой.
- Ну вот и ладно. Иди в душ. А потом обязательно выпьешь горячего чаю. Идёт?
- Идёт, - улыбнулся Алекс, моргнув.
Эрнст слушал шум воды и возился с чайником и чашками. Не вполне верилось в такое счастье. Это очаровательное создание останется сегодня на ночь у него в квартире! Господи, как же хочется послать все морали к чёрту, войти сейчас к нему в ванную, прижать спиной к мокрому кафелю и целовать, целовать, целовать. Глубоко, жадно. А потом войти в него. Лицом к лицу. Смотреть в глаза. Яркие и тёмные, как южная ночь. Но тогда получится, что отец Алекса прав – и «грязные пидоры» готовы посягать на невинность каждого симпатичного мальчика. Даже если этот мальчик сам готов переступить все границы. По наивности своей и юношескому задору.
Мягкие горячие пальцы легли на плечо Эрнста так неожиданно, что он вздрогнул и обернулся, едва не пролив чай.
- Ой, прости, я тебя напугал… - Алекс чуть опустил лицо, отчего его глаза стали похожи на кошачьи ещё больше, - я просто хотел спросить, где можно повесить футболку, чтоб подсохла…
Он был по пояс раздет, в одних своих тёмных джинсах, тоже чуть подмокших под дождём. Мокрые волосы завитками прилипли к округлым плечам. Кожа пахнет водой и паром. Какой интересный и необычный у неё оттенок. Не та смуглость, что бывает у турков или цыган. Похоже на загар – чуть с отливом бронзы. Сосочки маленькие, круглые. Напряглись от разницы температур – в ванной было жарко и влажно, а сейчас их прихватило прохладой.
Эрнст быстро цапнул рукой футболку и проговорил:
- Эм…Сейчас придумаем, куда её деть…
Повесил на периллах балкона. Дождь уже кончился, и оставалось надеяться, что он не начнётся снова.
- Ты ложись у меня в комнате, а я в гостиной на диване, - говорил Эрнст, стараясь не смотреть на Алекса. Тот настойчиво пялился ему в спину или в лицо, стараясь заглянуть в глаза. Нет, нет, не пройдут твои южные штучки. Эрнст намерен был не позволить парнишке соблазнить его. Господи, долго ли соблазнять? Да хоть сейчас бросится в объятья этих гибких бронзово-шоколадных рук. Но, чёрт побери… Всего четыре года. Каких-то четыре года – и тогда было бы можно… Ну почему тебе только восемнадцать?!
Эрнст не мог уснуть. Ворочался, с усилием выкидывал из головы все мысли об Алексе, спящем в соседней комнате. Даже пытался считать виртуальных овец. Бесполезно. Мучительно, болезненно хотелось поддаться искушению. Пройти в спальню, лечь рядом с Алексом и ласкать его сперва рукой поверх мягкой трикотажной ткани плавок, ослепительно-белых на фоне его смуглых бёдер. По изгибам и упругим выпуклостям. Потом медленно, аккуратно запустить пальцы под резинку его трусов, прикоснуться к гладкой нежной кожице и жёстким чёрным завиткам волос. А потом…
В темноте скрипнула половица. Эрнст сел на постели. И почти сразу же почувствовал чужой жар, коснувшийся его кожи, и горячие мокрые губы на своих губах.
Алекс молча и настойчиво обнял его, забираясь на разложенную софу и укладывая Эрнста на спину. Эрнст почувствовал, как его сердце подскочило к самому горлу. Руки сами собой поднялись и легли на плечи мальчику. Алекс опустился сверху, не прерывая поцелуя. Чёрт побери, на нём же ничего нет! Горячий эрегированный член упёрся во внутреннюю поверхность бедра Эрнста. Он что, на самом деле…
Мужчина еле как нашёл в себе силы вынырнуть из марева какого-то предобморочного состояния. Вскочил и включил свет. Алекс вздрогнул и зажмурился, как недовольная кошка.
- Уффф, Алекс… Зачем ты это делаешь?
Парнишка посмотрел на Эрнста и томно, низко произнёс:
- Затем, что я тебя хочу…
- Чёрт побери, да не меня ты хочешь! – всплеснул руками Эрнст, медленно возвращаясь к Алексу, который сел на постели и был сейчас похож на изящную бронзовую статуэтку, - ты просто хочешь сделать что-то наперекор своему отцу, так?
- Нет, не так! – Алекс с вызовом вскинул лицо.
Эрнст сел напротив него, поджав одну ногу, а другою упершись в пол.
- Послушай, это же не игрушки… Это не то, что следует делать назло, на спор или наперекор… - жёсткие пальцы прикоснулись к гладкой щеке мальчика, - ты же наверняка даже не знаешь, что это такое – секс с другим мужчиной…
- Знаю! – заявил Алекс. Эрнст замер и нервно хохотнул.
- Что?...
- Ну… - Алекс немного смутился, опустил голову, и его уши покраснели, - если честно, то это было не серьёзно. Года четыре назад в летнем лагере. Так, просто целовались, голыми валялись рядом, дрочили друг дружке. Баловство, одним словом. Я даже не помню, как его зовут…
Эрнст пару раз хлопнул глазами. Вот она, современная молодёжь!
Алекс плавно подполз к нему.
- А я хочу, чтобы всё было серьёзно. По-взрослому… С тобой…
Он положил горячую ладошку на угловатое плечо Эрнста.
Это всё гормоны. Буйные южные гормоны, думал Эрнст, закрыв глаза и безропотно отвечая на настойчивые, страстные поцелуи маленького македонца. Здесь он вынужден постоянно подгонять поведение под рамки, принятые в холодном европейском социальном климате. Многое держит в себе. И в конце концов, всё должно хлынуть наружу, как лава из жерла вулкана. Так пусть уж лучше хлынет на него, на Эрнста. И он сгорит дотла.
Только не резко. Не быстро. Не всё сразу. Мужчина положил ладонь на грудь парнишке и этим жестом велел ему лечь на спину. Алекс подчинился, с трепетом ожидая чего-то запретного и неизведанного, чутко прислушиваясь к собственным ощущениям. Губы приоткрыты, чуть видны белые зубки. Эрнст поцеловал этот вкусный рот. Медленно сполз ниже, проводя губами по шее и груди мальчика. По его животу. Мышцы пресса подрагивали от каждого прикосновения. Потом Эрнст быстро обхватил губами его член. Сразу плотно. И скользнул вниз, почти до самого корня. Алекс выгнул спинку, вцепившись в плечи Эрнста, и довольно громко ахнул. Наверняка никогда такого не испытывал. Чёрт. А вдруг это повлияет на его дальнейший выбор? Что если ему женщины перестанут быть интересны совсем? Отец окажется прав. А Эрнст окажется во всём виноват.
Но что там будет дальше – всё равно. Имеет значение только здесь и сейчас. Эрнст закрыл глаза и мерно, сильно двигал головой вверх-вниз. Алекс шумно дышал и коротко вскрикивал, непроизвольно подаваясь бёдрами навстречу ласке. Ногти впились в кожу Эрнста. Глаза плотно закрыты. Эрнст обхватил пальцами мокрый от смазки и слюны член, поиграл ими, одновременно успевая смочить слюной. Потом приложил средний палец к плотно сжатому сфинктеру мальчика. Надавил. Проскользнул внутрь сразу и глубоко. Алекс вздрогнул всем телом и замер.
- Ой…
- Тише, тише… - хрипло прошептал Эрнст, аккуратно вталкивая палец ещё глубже. Мальчик сморщился и показал зубки.
- Эрни… - напряжённо проговорил он, вдавливая ногти сильнее, - не надо…Мне так неприятно…
- Расслабься… Просто расслабься, - шептал Эрнст, медленно двигая пальцем в упругом, горячем теле. Алекс капризничал и пытался вывернуться. Немудрено – пальцы всё-таки жёстче члена. Но сразу нельзя. Надо слегка растянуть отверстие. Тем более, если мальчик не знает, как себя вести. Эрнст добавил второй палец. Алекс хныкнул, вцепился в простыни.
- Ну Эрнст! – проговорил он, извиваясь и вытягивая ноги.
Пальцы добрались до гладкого бугорка простаты, скрытой тонкой скользкой стенкой. Надавливание было приятным. Но Алекс брыкнулся и рявкнул:
- Я сказал, мне не приятно!
Ну что ты будешь с ним делать? То он хочет по-взрослому, то морочит голову. Шепча что-то успокаивающее, Эрнст осторожно лёг на парнишку, целуя его шею. Пару раз плюнул себе в ладонь и смазал слюной свой член. Пристроился, сразу же медленно и плавно скользнув внутрь. Ошеломляюще жарко и тесно. Эрнст простонал. Алекс стиснул зубы и охнул. Упёрся руками в грудь Эрнста.
- Не надо! Эрнст, хватит, мне больно! – мальчишка попытался даже ударить Эрнста по плечу кулаком. Ощутимо. Эрнст прошептал ему в ухо:
- Ну мой маленький…мой хороший…тихо…
Крепкое юное тело брыкалось и извивалось под ним. Алекс пытался выбраться из-под Эрнста, но бороться со взрослым мужчиной было бесполезно.
- Просто расслабься… Алекс… Расслабься… Тебе будет хорошо…
Он осторожными, мелкими рывками проникал всё глубже. Алекс морщился, словно от сильной боли, хныкал, мотал головой, брыкался и рычал:
- Пусти меня! Мне не нравится! Эрнст, пусти!
Главное пройти мышечный барьер. Стоит скользнуть в самую глубь, проехаться по простате, и мальчик забудет о сопротивлении. Эрнст чувствовал, что начинает «уплывать». Маленькое жаркое чудо полностью и безраздельно принадлежало ему. А все крики – просто капризы. Сейчас ещё чуть глубже…и ему будет хорошо…
Алекс вскрикнул, выгнулся, принялся молотить руками по плечам Эрнста. Тот перехватил руки и прижал их к постели. Начал размеренно, медленно покачиваться всем телом вперёд-назад. Смазки маловато. Но если попытаться выйти и смазать получше, то дикий южный зверёк попросту не пустит обратно.
Алекс вскрикивал, прогибался в пояснице, ахал, пытался упереться коленкой в живот Эрнста. Тот, как заведённый, шептал одно – «Ты мой маленький… Мой хороший мальчик…».
- Помогите! – неожиданно громко провыл Алекс, - помогите!!!
У него такой сильный голос.
- Ну что ты кричишь… - хрипло прошептал Эрнст, зажимая его рот ладонью. Начинало надоедать.
Внезапно острые зубки что было сил впились в ладонь Эрнста – куда пришлось. Из принципа. Назло.
Ах ты маленькая дрянь…Руки! Руки – это святое!
Забывшись, Эрнст схватил подушку и прижал её к лицу Алекса, рванувшись в него. И ещё. И ещё. И ещё. Мальчик глухо выл под подушкой, пытался то царапаться, то содрать со своего лица подушку. Эрнст чуть скалился, упиваясь обладанием. Безраздельным, бескомпромиссным обладанием этой гибкой южной кошкой. Забыв об осторожности, он двигался сильными рывками, на всю длину члена. Проскальзывал по напряжённой простате. Тело слегка поддалось, вздрагивало в такт. Стало легче двигаться.
Эрнст вдруг заметил, что прижимает подушку чересчур сильно, а руки мальчика безвольно лежат на простынях, слабо тиская ткань пальцами.
- О господи… - выдохнул Эрнст, отшвырнув злосчастную подушку на пол. Наклонился, стал нежно целовать залитое слезами лицо.
- Прости…прости…ну прости…мальчик мой…хороший мой…
Алекс безучастно таращился в потолок, пока Эрнст, закрыв глаза, целовал его в шею, щёку, висок. Чёрные волосы разлохматились и прилипли к мокрым от слёз щекам. Эрнст убирал прядки пальцами. Замирал, чтоб не кончить слишком быстро, начинал двигаться снова. Алекс поджимал губы и демонстрировал смертельную обиду. Эрнст постепенно возвращался с седьмого неба на землю и понимал, что совершил огромную ошибку. Ни в коему случае первый раз не должен был быть таким…
Что теперь станет с их отношениями? Как будет Алекс смотреть на человека, который фактически его изнасиловал?...
Но он не должен был кусать руку… Только не руки…
Эрнст гладил Алекса по щеке, целовал его безучастный рот. Мальчик не реагировал. Эрнст принялся ласкать рукой его член. Но кончил всё-таки раньше. Потом сполз ниже и взял член мальчика в рот. На этот раз Алекс сдерживал стоны. Эрнст поднял глаза и заметил, что Алексу всё-таки хорошо. Он закусывал нижнюю губу и чуть хмурился, закрыв глаза. Ему хорошо. Кроме того, член оставался возбуждённым. Значит, всё, что происходило, мальчику нравилось.
Горячая горьковатая сперма ударила в нёбо Эрнста, а Алекс, забывшись, пробормотал что-то. Может быть, на своём этническом языке. Всё-таки было хорошо…Всё-таки было.
Потом он повернулся набок. Эрнст вытянулся рядом, обнимая мальчика за талию со спины. Прошептал ему на ухо, поглаживая всё ещё влажные после душа волосы:
- Алекс, прости меня ради бога… но ты сам кусаться начал…
- Не трогай меня… - глухо пробормотал Алекс, медленно отодвигаясь.
Эрнст ласково поцеловал его в шею. В нежную впадинку под ухом. Одуряюще пахли чёрные вьющиеся волосы.
- Мальчик мой…прости… - шептал Эрнст, осторожно поглаживая эти шёлковые пряди.
Алекс молчал. Потом вдруг подскочил, как ужаленный, развернулся к Эрнсту и заорал:
- Ты как мой папаша, да?! Думаешь, раз ты сильнее, то можешь делать со мной всё, что заблагорассудится?! Да ты… Ты ещё хуже!
- Алекс… - Эрнст чуть привстал. Если бы можно было луну достать с неба, чтобы Алекс простил его, то Эрнст достал бы.
- Не смей ко мне прикасаться! – прошипел Алекс. Потом вскочил с постели и бросился в спальню. Эрнст встал с софы и отправился следом. Мальчик торопливо и остервенело натягивал джинсы прямо на голое тело.
- Ты куда? – спросил Эрнст, чувствуя, как слегка подурнело. Он настолько сильно обидел его?
- Куда-нибудь, от тебя подальше! – прошипел парнишка, рывком застегнув ширинку.
- Алекс, успокойся. Давай утром поговорим, никуда не надо сейчас бежать посреди ночи…Алекс!
Пришлось преградить ему путь. Мальчик поднял лицо и прошипел с настоящей ненавистью:
- Лучше пусти.
- Алекс, ...

... я тебя прошу. Не надо вот этого всего… В первый раз редко когда бывает приятно…
- Да плевать мне на боль! – перебил Алекс, - но не плевать на то, что ты меня изнасиловал! Понятно?! ТЫ МЕНЯ ИЗНАСИЛОВАЛ! И я тебя никогда не прощу!
Он отпихнул Эрнста с дороги и бросился в холл. Полуголым – футболка осталась на периллах балкона, и босым – завязывать шнурки кроссовок было бы слишком долго.
Эрнст бросился следом. Попытался поймать за руку. Алекс внезапно схватил с оказавшегося на пути комода какую-то замысловатую статуэтку в стиле модерн и со всей силы ударил ею Эрнста по скуле. Как не треснула кость – осталось загадкой. Эрнст увидел чуть испуганное лицо Алекса. Которое унеслось куда-то вверх. И вся квартира унеслась вверх, впрессовалась в потолок. Сознание не растворилось в темноте, Эрнст всё видел, слышал и понимал. Только заторможено, странно и нелепо. Мир то сворачивался в спираль, то завязывался морским узлом. Но шум в голове постепенно стихал, мир принимал привычные очертания. Щеке было прохладно и липко от крови.
Эрнст всё-таки нашёл в себе силы подняться, зажмуриться, потрясти головой и окончательно очнуться.
- Алекс! – в пустоту.
- Алекс!
Мальчик всё-таки убежал. Эрнст никогда не чувствовал себя таким виноватым и одиноким. Он выскочил на улицу. Глубокая ночь лениво искрилась городскими огнями. И ни души кругом насколько хватит глаз. Эрнст побежал к автобусной остановке. Чёрт, сейчас же не ходят автобусы! Тогда куда мог деться Алекс? Эрнст несколько часов бегал по безучастному тёмному городу и звал мальчика, срывая голос. Никто ему не отвечал.
Вернувшись домой почти под утро, Эрнст медленно сел в холле перед дверью на корточки, обхватив колени руками, и так просидел, пока перед глазами не начало темнеть.
Алекс больше не вернётся. Эрнст больше никогда его не увидит.
Сейчас же бросился бы к нему. И плевать на бешеного папашу-гомофоба с ружьём. Но адрес. Так и не узнал адреса.
Эрнст поднялся и вышел на балкон. Медленно прикоснулся пальцами к серой футболке Александра, которая всё ещё висела здесь. Она едва заметно пахла потом и каким-то мылом. Эрнст прижал её к губам и сел на пол. То ли уснув, то ли потеряв сознание.
Последующие дни прошли словно в бреду тяжёлой болезни. Сжималось сердце. Хотелось выть волком. Эрнст нашёл выход – он раздобыл большой телефонный справочник и маниакально обзванивал всех Вельяновых. Один раз ответил ОН. Его голос Эрнст мог узнать из сотен тысяч.
- Алекс! – крикнул Эрнст, вцепившись в трубку.
На том конце провода сразу же раздались длинные гудки. Эрнст упорно набирал номер, пока в трубке не раздался мужской чуть рычащий голос.
- Это ты, да? – спросил незнакомый мужчина, - что тебе от него надо?
- Я должен поговорить с Александром, - спокойно произнёс Эрнст, хотя готов был обозвать старшего Вельянова последними словами.
- Ты никогда больше не будешь с ним говорить, понятно? Ты никогда его больше не услышишь и не увидишь. А если будешь пытаться, то я разберусь с тобой и без полиции. И не звони сюда больше.
Гудки. Эрнст сглотнул. Сжал челюсти. И швырнул телефон на пол.
Господи, как всё чудовищно и глупо.
Как тяжко без Алекса.
Эрнст с раскаянием посмотрел на разбитый телефон. А что, если Алекс всё-таки позвонит? Что если простит?
Эрнст купил новый телефон в этот же день и до ночи просидел перед ним. Весь следующий день тоже. Ходил туда-сюда. Садился в кресло рядом со столиком, на котором стоял телефон. Даже шептал без звука, одними губами:
- Ну позвони. Алекс, позвони…
Неужели у них всё так и закончится? На такой отвратительной ноте…
Звонок в дверь вырвал из оцепенения. Эрнст бросился открывать.
Так уже было. Алекс точно так же стоял на пороге, глядя чуть снизу. Только тогда шёл дождь и была ночь. И Алекс не выглядел таким виноватым.
Эрнст стиснул его в объятиях, прижал к себе, выдохнув:
- Господи, как я рад тебя видеть! Алекс… Мальчик мой…
Он стал быстро целовать всё его лицо, и парнишка не сопротивлялся. Даже сам обнял.
- Он… увидел синяки на запястьях, - прошептал Алекс, когда его, наконец, отпустили, - и сказал, что точно пристрелит тебя. Наверное, он догадался…Если бы не мать…Нам вдвоём пришлось отбирать ружьё… Я больше не хочу туда возвращаться…Я его ненавижу…
Потом он вскинул лицо и с неожиданной решительностью заявил:
- Если он всё-таки вычислит твой адрес и заявится сюда с двустволкой, то пусть убивает и меня тоже.
Эрнст медленно и ласково прижал к себе своего юного любовника.
Алекс прикрыл глаза и отрывисто вздохнул.
- А знаешь… На самом деле мне понравилось. Тогда…
Кажется, что так можно стоять целую вечность. Эрнст понял, что никогда и никому не позволит больше разлучить его с маленьким македонцем. И уж тем более самому себе. Если хочет, пусть кусается. Даже за руки.

Понадобились годы, чтобы окончательно оставить всю свою прошлую жизнь позади. Стереотипы и смешки за спиной. Сплетни и домыслы. Запреты и неодобрение. Они стали единым целым. Вросли друг в друга плотью и кровью.
На глазах Эрнста прошла юность и молодость Алекса. Плавный, спокойный и сдержанный, огонь, скрытый толщей льда и укутанный тёмным туманом, Александр Вельянов будоражил умы тысяч людей. Иногда Эрнст даже удивлялся, как его чёрному македонскому котёнку это удаётся.
А иногда, когда их никто не видел, он прикасался пальцами к аккуратным мягким губам, и Алекс осторожно и ласково сжимал эти пальцы зубами.

18.08.06