Форум

ну, это, конечно, не то чтобы стих..., но

Черное облако сгустилось надо мной и не дает мне покоя. Я все время вижу ее длинные изящные пальцы, гибкую шею, великолепный затылок. Вспоминаю все родинки, украшающие ее бледное, как аспирин тело. Вспоминаю, как ветер жадно вплетался в ее волосы, в эти огненные кудри. Наивность ее малиновых твердых сосков, торчащих в разные стороны, заводила во мне агрессию. Я кусал их, она вскрикивала. Мой бог - какие они упругие. Я помню вкус ее влажного тела... как по ногам бежал сок страсти..., вперемешку с багровыми ручьями боли. Не превзойденный ужас в ее глазах, вызывал во мне зверя..., и я готов был разорвать ее на части..., успокоив тем самым мою похоть. Она была пленницей моих фантазий, хозяйкой моего сердца..., но она была слишком глупа, чтобы возобновить это все в реальность... Чтобы стать моей Госпожой..., Графиней... Ей не хватало духу. Да и мешала эта бестолковая вера..., везде и всюду сующая свой нос.
И все таки мне ее жаль. Теперь, она легкая добыча диких собак... Лес - не самое подходящее место для одинокой (теперь) девушки. А я ведь просил... самым добрым способом обычного послушания... Но что делается с людьми, когда ими управляет страх? Они ломаются. Становятся как вялая капуста... в бочке.
Ее глаз как два сапфира
Блестели ужасом и страхом,
И с громким истеричным ахом,
Все «пощади» она твердила.
Но не понять ей мою слабость,
Мое желанье быть животным.
Там, где покой - я таю тщетно,
А ад и боль приносят радость.
Ее глаза блестят слезами...
А губы сладкие трясутся...
Я их заставлю улыбнуться!
Пусть гром гремит под небесами!

...Начался дождь... Застучал острыми каплями в окно. Я потушил свечу, лег на кровать...
А тогда, ведь, тоже шел дождь. Не ливень (как сейчас), а мирный, теплый дождик... Он вперемешку с ее слезами стекал черными полосками по лицу. Она дрожала как осиновый лист..., дрожала и поглядывала на мой золоченый ножик, который переодически отбрасывал «зайчиков» на ее лицо. Я чиркнул зажигалкой и закурил. От дыма она попятилась назад. Ну, стоит ли так бояться?... И, взяв за левое плечо, я придвинул ее к себе. Она набрала воздуха и... замерла. Мокрые пряди пышных волос комьями спадали на ее плечи, на грудь... кончики слегка вились. Я провел пальцем по веснушчатым щекам и скулам... У нее очень красивые скулы... Острые. Хорошо выделяются - как раз такие, как я люблю. Я наклонился и притронулся к ним губами. Они были горячими, как только что из печки. румянец горел диким пламенем не нежных детских щеках. Кто я был для нее? Что заставило ее сесть со мной в машину и уехать?... Куда..., ей, наверное, было все равно... Теперь она кляла себя за это..., но время не вернуть - все кончено. Ее миниатюрные ручки стучали по моей груди, когда я гладил лезвием ее бледную кожу... Кровь вытекала из порезов, как начинка из шоколадки... Ее сдавленные стоны тонули под нажатием ножа. В последний момент она сильно сдавила мою руку, держащую орудие убийства. Ее ясные, как безоблачное небо, глаза затянула невидимая пленка пустоты..., и теперь они не сияли ярким жизненным светом, поглощая мрак. Нет. В них больше не было жизни - мрак поглотил их навсегда. Так же печально опустились ресницы, будто захлопывая лепестки прекрасного цветка. Только алый румянец еще какое-то время не сходил с ее лица. Он, словно, проверял, жива ли она еще или нет. Когда и он потерял последнюю надежду, ее тело потухло... Оно больше не излучало белый свет холодной луны, не светилось ярким огнем ее волос... Дело было сделано - она мертва. Будто никогда и не жила вовсе... Так странно ее вспоминать. И так же приятно. Помнит ее чистые, звонкий голос, ее смех, давший себе появиться, когда ехеали неизвестно куда...
Ее жемчужную улыбку
И огонек в ее глазах
Забыть мне трудно будет так,
Как извивалась она гибко...
... в моих насильственных руках.
И тлело солнце за оврагом,
Теряло свой бардовый цвет,
Как виноградные заплаты
На невозможной высоте...
...так становились облаками,
... печально тая в далеке.