Форум

шиза, мэри-сью, сказка и загадка в одном флаконе. Пожалуйте

Снежный принц
Он бежал по длинным коридорам, выложенным белым пластиком и плитками цианового люминесцентного света по всему периметру потолка. Коридоры – извилисты и бесконечны, замыкаются сами на себя и возвращаются обратно, как вены в живом организме. Только вместо крови по этим венам бежит озоновая прохлада. И он, мальчишка с голубыми глазами и длинными чёрными волосами. Маленький глупый мальчишка, без страха в неспокойной душе, с мудростью в едва наметившихся складках на лбу.
Он бежал, боясь не успеть.
Время останавливается. Холодно, холодно.
Снежные барсы, невидимые и неслышные, скользят по стенам и потолку серебристыми тенями. А он бежит, что есть духу. И воздух превращается в жидкий азот в его лёгких.

Высокие покрытые инеем створки двери. Распахнув их, он влетает в огромный зал. Белое, белое, белое, кругом только невозможно белый свет и пронзительно-белый сияющий холод. Под ногами – лёд. Может быть, это озеро. Потому что можно видеть, как под ногами к недрам земли уходит вниз каменистое дно. Потолка не видно в полумраке, наполненном снежной крошкой.
Мальчишка поскальзывается, падает и тщетно пытается подняться, примерзая живыми ладонями к безупречному, бесстрастному льду.
Далеко, невозможно далеко впереди – цель.

Этот старик здесь уже многие годы. Века. Тысячелетия. Огромный, красивый мужчина с невообразимо старым лицом и старыми глазами. Эти глаза похожи на заледеневшее озеро под ногами. Старик сидит на корточках, как ребёнок, играющий с кремешками, и складывает какой-то замысловатый узор из льдинок. Острые края режут толстые крепкие пальцы, но крови больше нет. Она кончилась давным-давно. А пальцы всё перебирают тонкие и плоские, как бритвочки, и прозрачные, как брильянты, льдинки. Целый мир вокруг старика с прекрасными серыми, как северное небо, глазами – это его кокон из мягкого снега и тишины.

- Стой… - шепчет мальчишка. Надо подняться. Надо.

Нужно сложить слово «Вечность», мой мальчик. И тогда я подарю тебе весь мир.

- И пару коньков в придачу?! – злобно кричит черноволосый мальчишка, поднявшись и осторожно двигаясь по льду вперёд.
- Ты, который передо мной! У которого нет ни лица, ни имени, ни глаз! Почему тебе нужен именно он? Почему не я!?

Старик не обращает внимания на крики за спиной. Нужно сложить слово «Вечность»

- Стой! Не верь ему! Или ей! – кричит мальчишка. А старик уже ни во что не верит. Не верит многие столетия. Просто, так надо. Есть лёд и есть слово. И есть Вечность.

Он или она или оно – нет ни имени, ни глаз, ни лица. Есть образ. Тонкое андрогинное тело безупречного маленького бога, хрупкого и недолговечного, как снежинка на оконном стекле, и в то же время хищного, как какое-то причудливое насекомое. Он сидит в кресле с высокой спинкой, подобрав под себя ноги, и с интересом наблюдает за стариком, как ребёнок наблюдает за рыбками. В ледяном озере под ногами нет рыб. Они не погибли – их просто никогда не было.
Старик медленно перекладывает с места на место льдинки и не может собрать слово. Кажется, будто он боится. Он не боится. Просто, так надо.
Тонкое, выточенное изо льда и лежалого снега, лицо безупречно и безжизненно, серебряные глаза смотрят не моргая, следят за пальцами, в которых не тает лёд.
- Вечность. Это же так просто. – голос существа на ледяном троне искрится, словно первый снег.
Старик обхватывает седую голову крупными ладонями, испещрёнными буграми вен.

- Стой! – мальчишка падает рядом с ним и вскидывает лицо. Живое смуглое лицо с живыми глазами цвета летнего неба.
То, что когда-то было снегом, никогда не падавшим на землю, медленно прокалывает иголочками своего взгляда зрачки мальчишки.
- Уходи. Ты же знаешь, он мой. Я давно его хотел.
- Тебе мало их всех?!

Они безупречны, полупрозрачны и гибки. Словно выточены изо льда. Они сидят спокойно и развязно, полулёжа, на заиндевелых ступеньках ведущих к трону. У них белые глаза и губы, белая кожа, белые волосы, белые зубы. Они – хищники. Они – те самые барсы, которых никто не может увидеть, кроме того, у кого нет глаз. Один – спокойный, пропорциональный и длинноногий, другой – маленький и острый, как попавшая в глаз льдинка, третий – как разреженный воздух на вершине Эвереста, лёгкий и удушливый, четвёртый – твёрдый и прекрасный, как ледяная скульптура, и пятый – беспощадный и великолепный, как сверкающая январская буря. Цепные псы. Рабы. Боги и сторожа. Они с нетерпением следят за руками старика и с негодованием смотрят на синеглазого мальчишку.

- Зачем тебе они все?! Зачем тебе он? – кричит он, и голос его глотают ледяные стены.
Андрогин опускает свои прозрачные глаза. Тонкие руки обвили колени, и он теперь похож на младенца, не желающего покидать чрева ненавистной матери, превратившейся в глыбу льда.
- Я просто хочу, чтобы он сложил из льдинок слово «Вечность».
- Почему ты не попросил об этом меня?
- Мне нужна его Вечность, а не твоя.
- У него нет никакой Вечности, разве не видишь! Он не может сложить это слово из твоего льда! Он просто старик! Никчёмный, слабый, выжатый, как лимон, старик!! – надрывается мальчишка.
- Он… - андрогин замолкает. По его щекам катятся слёзы. Кто-то когда-то не выплакал их, и он украл каждую слезинку, летая по воздуху каждую ночь на невидимых серебристых пегасах, катаясь по лунным лучам, как по ледяным дорожкам. Он украл каждую слезинку каждого никогда не рождавшегося и никогда не умиравшего ребёнка. И слепил из этих слезинок свой замок. Мокрое ожерелье потерянных и забытых снов, которое плывёт в предрассветном воздухе и выжимает из чьих-то вскрытых вен тоску.
- Он должен сложить…
Демоны-боги на ступенях трона вальяжно переглядываются друг с другом. Они привыкли ждать.
- Тебя не существует! – в исступлении кричит мальчишка, - ты никогда не заберёшь ничью Вечность! Никто никогда тебе её не сложит из твоих льдинок! Как только солнце поднимется над горизонтом, ты растаешь!

Старик поднимает голову. Его голос – глубокий и тёмный, как застывшее озеро под ногами, медленно ползёт старым умирающим зверем в холодном предрассветном воздухе.
- И в конце концов я останусь один. Холодно…Холодно…

Тонкое маленькое тело спрыгивает с трона, поблескивая ноготками на пальцах ног, бежит по ступенькам вниз. Ледяные боги безучастно провожают его взглядами.
Он протягивает руки. К синеглазому мальчишке или старику – ведь они – одно и то же. И исчезает. Рассыпается невесомым снежным вихрем. Только будучи снежинкой, он может погладить их обоих – Его – по щеке и растаять на грубой щетинистой коже, притворившись слезинкой.

Боги фыркают, как настоящие коты, смеются, презирают. Указывают пальцами, растворяясь в вихре один за другим. Мальчишка стоит рядом со стариком, прижав руку к обожженной щеке.

И старик кладёт последнюю льдинку на её законное место.

03.05.05